Ложка противоядия для украинских литераторов

Национальная идея, как говорится, витает в воздухе. Но каждый понимает ее по-своему. Вот, например, некоторые украинские писатели и деятели культуры активно включились в борьбу за язык и ту же культуру. В частности - в борьбу за запрет в Украине русской литературы. И если с литераторами, вроде Захара Прилепина, Эдуарда Лимонова и других, поддержавших «русскую весну», все понятно, то совершенно внезапно гнев украинской интеллигенции распространился и на представителей русской классики.

Ничего нового в этом, конечно же, нет. Это, в целом, абсолютно революционная логика: «мы старый мир разрушим до основанья а потом ...» Еще в 1918 году Владимир Маяковский грозно спрашивал в своем стихотворении «Радоваться рано»: «А почему не атакованы Пушкин? А прочие генералы классики? »И у Маяковского просто образ был такой - эпатажный. Даже большевики, работая на создание новой революционной литературы, не трогали Пушкина, Лермонтова, Чехова или Толстого, хотя тот и был граф.

Поэтому слова Маяковского тогда стали предметом полемики на страницах газеты «Искусство коммуны». Нарком просвещения Луначарский вступился за Пушкина и других «генералов классики» в своей статье «Ложка противоядия», осудив «разрушительные склонности против искусства прошлого». В результате Маяковский заявил, что его поняли слишком буквально. Инцидент был исчерпан.

Но украинские деятели культуры идут дальше Маяковского и Луначарского. Они призывают полностью отказаться от чтения русской литературы, поскольку видят в основе этого явления "имперскисть». Интересно, кстати, что в этом контексте почти никогда не упоминаются Салтыков-Щедрин или Островский, которым Имперство пришить было бы весьма сложно. Но, по сравнению с общей безграмотностью и близорукостью, которую демонстрирует национально-сознательная интеллигенция, их избирательность - это уже мелочи. Любую их тезис можно легко пережевать и выплюнуть.

Для примера возьмем статью херсонского писателя Антона Санченко «По капле выдавливать из себя Чехова». Он довольно яркий. Помимо прочего (там еще много глупостей, о Довлатова, например), Антон Витальевич пишет следующее:

Больше всего возражений в моих читателей вызвало именно вынесения в заголовок Чехова. Он, мол, не такой. Признаю, он, возможно, найпритомниший из них. Он, возможно, невероятный. Его пьесы, возможно, действительно до сих пор ставят в театрах всего мира. Но он так же ездил на Сахалин с чернильницей непроливайкой, и оставил об этом целую книгу, которая теперь также мотивирует какие российские претензии на что-то там. В айнов и японцев может быть об этом чуть отличается от вашей мнение.

Очень интересная мысль. И интересна она даже не тем, что по отношению к упомянутому народа айнов уже сами японцы являются имперцами и захватчиками. А фантастической безграмотностью автора, полным незнанием отношений «Чехов - Япония». Автор, на самом деле, вот в этом абзаце красиво садится в лужу.

Кстати, если бы я писал на русском, то было бы не "садится в лужу», а «c размаху попадает впросак». Но в украинском нет такого фразеологизма, поэтому получилось не очень забавно. Если уважаемый Антон Санченко не знает, то слово «просак» имеет два значения. Во-первых, это - станок для натягивания канатов, поэтому это можно понимать как «запутаться в веревках». А, во-вторых, с давних времен так называют промежуток между влагалищем и анусом. У женщин.

Так вот, вернемся от влагалища к литературе. Чехов в Японии - до сих пор один из самых популярных зарубежных писателей. Впервые его начали переводить на японский еще в начале ХХ века. В 1913 году в Японии вышло сразу три перевода пьесы «Вишневый сад» (Сенума Кайо, Накатани Токутаро и Ито Рокуро).

Уже к началу 1920-х японцы выдавали почти полное собрание произведений русского писателя. Более того, эти переводы крайне сильно повлияли на целое поколение японских новеллистов. Писатель и переводчик Дзиндзай Киёси назвал пьесы и рассказы Чехова по отношению к японской литературы «каплей дождя, незаметно впитывается в землю».

Переиздание первых переводов выходят до сих пор, появляются новые. Пишутся его биографии, или автобиографии японских писателей сквозь призму влияния на них Чехова. О нем даже хайку пишут!

Ноябрьская ночь.
Антона Чехова читаю.
От удивления ними.

Это - хайку писателя Асахи Суехико, автора книги «Мой Чехов».

Есть немало исследований, посвященных феномену популярности Антона Палыча в Японии. В частности, считается, что японцам, во-первых, оказалась близка манера Чехова обрывать рассказ, будто ставить действие на паузу, оставляя широко раскрытый финал. Во-вторых, подкупила лаконичность, ведь японцы сами когда-то вывели формулу «рассказ с ладонь величиной». А в-третьих, для классической японской литературы так же нехарактерно развернутое раскрытия характеров персонажей. Читатель сам должен дополнять образы, опираясь на оставленные писателем ключевые нюансы.

Немецкий писатель Томас Манн (который, как немец, тоже должен был Чехова, как россиянина, недолюбливать, и тем не менее) говорил, что все творчество Антон Палыча - это отказ от эпической монументальности. И этот отказ прекрасно сочетается с японской литературной традицией.

Факт популярности Чехова в Японии остается фактом. И плевали они на его поездки на Сахалин. И в современную политику России тоже. И только украинские деятели культуры упражняются в борьбе с мертвыми писателями и поэтами. Ведут этот бесконечный и бесцельной бой с тенью.

Поддержать редакцию материально:

• Гривневый счет - 5168 7422 0198 6621 ( «ПриватБанк», Кутной С.)
• Для иностранных доноров - перевод через skrill.com на счет [Email protected]